В период Тан (618-907) появляется ряд текстов «чистоты и покоя», очень близких друг другу по содержанию и характеру изложения. Тексты эти в основном базируются на рефлексии идей «Дао дэ цзина», широко цитируют этот трактат, однако придают многим его пассажам новое осмысление, прежде всего в духе буддийской традиции, что являлось отражением нарастающего синкретизма периодов Тан-Сун. В целом тексты носят наставнический характер, но обсуждают не столько идеи внешней или внутренней алхимии, что было характерно для более ранних канонов, а методы достижения особого состояния сознания, выражаемого обычно двумя понятиями цин 清- «чистота», «незамутненность» и цзин 净 — «покой», «умиротворение», а поэтому можно говорить о целой категории текстов «чистоты и покоя». Главный смысл наставлений — устранение желаний и достижение абсолютного «освобождения духа» (шэнь цзе 神解).
Даосский монастырь Лоугуаньтай, провинция Шэньси
Способы практики, описанные в этих текстах, напрямую связаны исключительно с техникой медитации, прежде всего медитации на «пустоте» (сюй, кун), на полном отсутствии всяких внешних проявлений, на полной конечной деактуализации внешнего мира. Это состояние, которое и свидетельствует о достижении полной «чистоты и покоя» в сознании, проповедуемое даосскими текстами, восходит к буддийской концепции мадьхямики о конечной пустотности и иллюзорности реальности. Такой тип медитации можно понимать как апофатический, то есть не связанный с каким-то отдельным образом или явлением, а исключительно с самоочищением и отрицанием субстанциональной сущности. Такая медитация связана с абсолютной тишиной, молчанием, успокоением, что и выражается термином цзин (靜). В известной степени, она противопоставлена другому типу медитации, практикуемой в более ранних даосских школах — медитации на визуализации образов («катафатической»), при которой, следовало «сберегать» (цунь 存) в сознании ряд духов или, визуализировать, например, «три чистых» (сань цин 三清) божества, которые входят в сознание медитирующего.
Самый известный текст, излагающий эти взгляды: «Канон чистоты и покоя» (другой возможный перевод названия «Канон очищения и безмятежности») обычно датируется IX в., и представляет собой яркий пример танского синкретизма. Учитывая, что текст четко ритмизирован, нельзя исключить, что изначально он пропевался, как это делается в ряде современных даосских школ. Существуют даже современные «музыкальные» — распевные версии этого Канона, хотя их авторы признаются, что современные распевы скорее всего никак не связаны с древней формой[1]. Современные даосы из школы Цюаньчжэнь-дао используют текст трактата для мнемонического произнесения во время ритуалов, что связано с тем, что текст состоит из коротких ритмизированных отрывков, во многом напоминающих классических стихи типа «цы».
Полное название текста «Тайшан Лао-цзюнь шо чан цинцзин цзин» (太上老君說常清靜經) — «Канон Неизменный чистоты и покоя, рассказанный, Высочайшим правителем Лао-цзюнем». Текст включен в даосский канон «Чжэнтун Дао цзан» («Сокровищница Дао, составленная в годы Чжэн тун», составлен 1436-1449), в один из трех разделов — «Дун шэнь» (洞神) — «Пещера Духов». «Дао цзан» содержит целых одиннадцать версий «Канона» под различными названиями и с некоторыми разночтениями. Самой распространенной является версия «Чудесный канон чистоты и покоя» («Цинцзин мяо цзин» 清靜妙經 ) или «Чудесный канон вечной чистоты и покоя, рассказанный Высочайшим Лао-цзюнем» («Тайшан Лао-цзюнь шо чан цинцзин мяо цзин» 太上老君說常清靜妙經). Эта версия текста, включающая 391 иероглиф, стала особо популярной среди даосов (Даоцзан цз.620). При этом в «Даоцзане» есть и расширенная версия текста (цз.1169) приблизительно в 600 иероглифов — «Канон сердца чистоты и покоя» («Цинцзин синь цзин» 清靜心經), причем ряд исследователей считают именно этот вариант наиболее ранним [Kohn, 2008. P. 800], хотя очевидным образом из текстологического анализа этого не следует.
Даос с гор Хуашань, 30-ые гг. ХХ в.
В различных версиях этот текст может иметь разные иероглифы в названии, которые при этом звучат и понимаются одинаково — «цин цзин» (清靜 или 清淨). Оба этих термина «цзин» 靜 и 淨, различающиеся лишь левой графемой, означают «покой», «чистоту», и в даосизме использовались как взаимозаменяемые.
Формально, авторство текста приписывается Лао-цзы, от имени которого и даются наставления. Текст распадается на две части, каждая из которых предваряется словами «Лао-цзюнь сказал…», и таким образом формально перед нами два наставления Лао-цзы, сведенных в единый текст. Точное время создание текста не известно, предположительно он был составлен либо в конце периода Шести династий (220-589), либо в эпоху Тан [Чжунго даоцзяо ши, 1996. С. 536], вариант, который дошёл до нас, скорее всего был создан в династию Тан (618-907). К Канону были написаны три предисловия (в ряде изданий они приводятся в конце, поэтому вполне могут считаться послесловиями): первое предисловие приписывается известному магу Гэ Сюаню (葛玄 164-244), второе «истинному человеку» Цзо Сюаню 左玄 , третье — «истинному человеку» Чжэн И. Про двух последних практически ничего неизвестно, Цзю Сюань упоминается как даосский небожитель, который обитает в небесном дворце сфере Небожителей (дао ло тянь 大罗天), а в ряде рассказов он выступает как наставник медитации и алхимии.
Даос Гэ Сюань
Автор самого раннего предисловия Гэ Сюань ( 葛玄, 164-244) принадлежал к клану знаменитых даосских мастеров Гэ. Он был дядей по отцовской линии одного из величайших даосских мастеров Гэ Хуна, в историю он вошел также как «Гэ Сянь» — «Бессмертный Гэ», Гэ Сяньвэн — «Бессмертный старец Гэ» или «Тайцзи Цзо сянь-гун» (太极左仙公) — «Бессмертный князь Цзо Великого предела». Гэ Хун утверждал, что многие его знания, изложенные в самом известном трактате по даосской алхимии «Бао пу цзы» — «Мудрец, объемлющий первоначальную простоту», пришли именно от Гэ Сюаня. По преданию, Гэ Сюань был первым, кто получил священные писания школы Линбао (灵宝派) — «Школы Драгоценности духов», важнейшей школы раннего даосизма, возникшей в V в., которая позже вобрала в себя множество идей из буддизма, в том числе и идею перерождения [Шэнь Чжуншу, 2007].
По преданию, изложенному в предисловии к трактату, текст был поведан богине Си Ван-му, одному из центральных персонажей даосской традиции и хтоническому божеству, самим Лао-цзы во время его путешествия на Запад. В дальнейшем текст передавался исключительно изустно среди даосских мистиков и отшельников, пока не дошел до Гэ Сюаня, а тот впервые записал его. В дальнейшем носителями этого текста стали ряд даосских учителей, принадлежавших к школе Чжэнъи дао — «Истинного единого» (или «Тяньши дао» — «Школа небесных наставников»).
В период Сун (960-1260) текст становится частью традиции школы Цюаньчжэньдао (Школы «Полноты истины»), причем интерпретируется в рамках техники выплавления пилюли бессмертия (нэйдань). Знаменитый мастер школы Цюаньчжэньдао Сунь Буэр (1119–1182, 孙不二) даже берет себе псевдоним (хао 號) «Бродяга чистоты и покоя» — Цинцзин саньжэнь (清靜散人), очевидным образом указывая на основную идею своей практики [Miura, 2007. P. 800].
Даос и писатель Ду Гуантин (杜光庭 850–933) был большим поклонником идей, зафиксированных в трактате «Цинцзин цзин» — «Канон чистоты и покоя» и даже опубликовал ксилограф «Канона» со своими комментариями.
Этот текст представляет собой не только дидактическое изложение даосских идей, но и особый тип медиативной практики, нацеленной на опустошение сознания, достигаемое через абсолютные чистоту и покой.
Ду Гуантин
Ду Гуантин видел в трактате подтверждение идей «парного сокровенного» и соглашался с традиционной версией возникновения трактата, в частности, с «тайной передачей» мудрости от Си Ван-му до Гэ Сюаня. Впрочем, следует также учитывать, что Ду Гуантин был известным писателем-новеллистом и писал увлекательные истории в жанре «боевых рассказов» о героях, силачах, а поэтому не исключено, что в его версии возникновения «Цинцзин цзин» есть немало художественного вымысла.
Ду Гуантин в старости. Большую часть жизни он провел на службе у последних императоров династии Тан
Основная идея, изложенная в «Каноне чистоты и покоя», вполне традиционна — это постепенное избавление от желаний через духовную практику, направленную на успокоение и очищение своего сознания и, в конце концов, прозрение Дао. На первый взгляд текст выдержан в духе даосской классики и не многим отличается от идей, изложенных в «Дао дэ цзине». Перед нами – яркий пример танской философской эклектики, лишь имитирующий даосский трактат, но опирающийся в основном на буддийские идеи избавления от желаний и иллюзий мира.
«Чистота и покой» не являются лишь простым описанием некоего абстрактного состояния сознания, но представляют собой определённую технику или, в целом, направление медитативной практики, базирующейся на постепенном опустошении сознания и вхождение в состояние абсолютного преодоления конвенций реальности через постепенное «отрицание отрицания».
Эта даосские техники появилась под влиянием буддийских концепций медитативного озарения — випасьяна. В буддийском контексте само понятие цинцзин означает избавление от разрушающих человека иллюзий, абсолютное и окончательное избавление от пут мира, предельная чистота сознания. В частности, в буддизме термином цинцзин (清淨) переводиться санскритское паришудхи (parishuddhi) или палийское вишудхи (vishuddhi) — абсолютное и полное очищение от мирских иллюзий, свобода от зла и загрязнений. В целом же понятие цин цзин (清靜) означает «спокойный, полный безмятежности, тихий». Идея «чистоты и покоя» как основы духовного могущества человека постулируется еще в «Дао дэ цзине»: «Лишь тот, кто чист и спокоен, способен править в Поднебесной» (пар. 45). Очищение сознания происходит через практику парного «вскармливания» — «чистоты» и «покоя» [Komjathy, 2004. P. 47-48].
«Буддийское» содержание трактата во многом является реминисценцией текста популярной в китайском чань-буддизме «Сутры сердца совершенной мудрости» или сокращённо «Сутры сердца» («Праджняпарамита хридая сутра», Prajñāpāramitāhṛdaya) или «Паньжо синьцзинь» 般若心經), как по смыслу, так и по структуре.Самой известной в Китае версией сутры стал вариант буддийского проповедника Кумарадживы (334-413). При этом в даосских школах периода Тан под термином «чистота и покой» начинает подразумеваться не абстрактная идея успокоениям и самоочищения, но сочетание определенной медитативной и психосоматический техники с настроем сознания, а также с комментаторской традицией поиска «тайных смыслов».
[1] Полевые исследования автора в монастыре Чжунюэмяо, уезда Дэнфэн, провинции Хэнань в 2011-2015 гг.
Komjathy, Louis. «Daoist Texts in Translation», 2004.
Miura, Kunio. «Qingjing 清靜 Clarity and Quiescence,» in The Encyclopedia of Taoism, 2007.
Kohn, Livia. «Qingjing jing 清靜經 Scripture of Clarity and Quiescence», in The Encyclopedia of Taoism, Fabrizio Pregadio, ed. London and New York: Routledge, 2008: 800
Шэнь Чжуншу, Цинь Вэйган (神塚淑，欽偉剛). Лючао линбаоцзин чжунды Гэ Сянь-гун (Гэ Сянь-гун в канонах Школы Линбао периода Шести династий, ч. 1. 六朝靈寶經中的葛仙公) в: «Цзунцзяо сюэ яньцзю» («Изучение религий») 宗敎學硏究, Ч. 1 2007, № 3, с. 1-9; Ч. 2№ 4, с. 2-11.
Лекарь Ютог Йонтан Гонпо, тибетская танка XVIII вв.
Древняя тибетская медицина — наука вполне рациональная, базирующаяся прежде всего на простых и ясных советах не столько для лечения., сколько для предотвращения болезней.
Этот рационализм и простота (порой кажущаяся) были заложены в VI-VII в. и предлагала простые советы по сохранению здоровья через правильный образ жизни. По сути, вся профилактика здоровья в тибетской традиции сводится к простейшим требованиям: соблюдение гигиены, умеренность во всем, но без самоистязания, достаточный сон, рациональное питание.
Впервые все это было обобщено в «Четырех тантрах медицины» (санскр. gyüshyi) — медицинского кодекса, который был составлен крупнейшим тибетским лекарем Ютоком Нингма Йонтен Гонбо (708 – 833 གཡུ་ཐོག་རྙིང་མ་ཡོན་ཏན་མགོན་པོ) во второй половине VIII века. Он основал первую школу тибетской медицины в Гонпо (Конпо), в регионе на востоке Тибета и, как утверждается, умер в возрасте 125 лет.
Оригинал трактата дошёл до нас, сохранилась лишь версия, переработанная его последователем и родственником Ютога Самой Юндайн Гонбо в XI веке. Считается, что в эту систему вошли помимо тибетских мелодик, еще и китайские и персидские методы. Всего же этот труд содержит в общей сложности 156 глав и 80 картин или танок1. В дальнейшем он неоднократно дополнялся.
Том 1 представляет собой общее ведение в систему сохранения здоровья. Том 2 посвящен анатомии человека, этиологии болезней, патологиям, симптомам заболевания и принципам лечения человека. Том 3 — это сборник рецептов, он также приводит классификацию болезней и рекомендует их соответствующее лечение. Том 4 — дополнения, рассматривает диагностику путем пульсодиагностики и изучения мочи, фармакологию и методы приготовления лекарственных средств на основе трав, а также методы прижигания, кровопускания и применение лекарств.
В конце XVII века Сангье Гьяцо (1653-1705 гг.), выдающийся ученый, государственный деятель Тибета и регент (деси) при Пятом Далай-ламе (на тот момент — практически полный правитель Тибета) и ряд других наставников написали аннотации к этому медицинскому кодексу, значительно дополнив его. Они составили «Иллюстрированные четыре тантры тибетской медицины», дополнив изначальный текст многочисленными иллюстрациями, в аннотировании которых принимали медики как северной, так и южной школ тибетской медицины (обычно, их методы сильно различаются). Дошедший до настоящего момент альбом состоит из 79 цветных иллюстраций. Данные 24 совета со сбережению здоровья приводятся в издании в самой последней версии этого издания
1 Terry Clifford, Lokesh Chandra, La Médecine tibétaine bouddhique et sa psychiatrie : La Thérapie de diamant, Dervy, 1998, p. 85
1. Содержи свое жилище в чистоте и уюте
2. Береги тепло и почаще бывай на солнце
3. Будь умерен в своих сексуальных связях
4.Избегай поднимать большие тяжести
5. Пожилым не стоит переутомляться
6. Не перегружай сердце
7. Меньше потребляй соленой, сырой и холодной пищи.
8. Содержи ноги и тело в чистоте
9. Равномерно наноси на тело масла и избегай грязи
10. Чаще мойся
11. Купайся в горячих источниках
12. Мой волосы теплой водой
13. Выполняй упражнения и почаще отирай тело
14. Почаще мойся под холодной водой
15. Потребляй алкоголь умеренно и носи тонкие одежды
Мастер Сэнчоу 僧稠 (480-560), считается одним самым влиятельным наставников Северного Китая VI века. Его высоко ценит Шаолиньская традиция и считает исторически первым мастером боевых искусств в Шаолине (хотя исторических свидетельств этому нет). Его биография утверждает, что он в 551 году он стал даже императорским наставников при дворе правителя Вэнь-сюаня 文宣 из царства Северное Ци.
Сэнчоу в Шаолиньсы. Иллюстрация из «Большой энциклопедии Шаолиньского ушу» наставника Дэцяня（释德虔。少林武术大百科书）
Ему приписывается множество мистических способностей, и чаще всего именно эти его «подвиги» чаще всего и описываются в популярных книгах. Но в них есть, если внимательно читать, особый «наставнический» контекст. Итак, сначала отрывок из оригинального текста: биографии Сэнчоу мастера Даосюаня (596–667), который сам считал себя последователем Сэнчой в третьем поколении.
«В то время, когда [Сэнчоу] проживал в монастыре Сунъюэ [в провинции Хэнань], там было сто монахов, и воды из источника им вполне хватало. Внезапно они встретили женщину, у которой под мышкой была зажата метла, она сидела на ступеньках и слушала, как монахи декламируют сутры. Община даже не поняла, что это был дух. А поэтому они обругали ее и прогнали. Женщина же в обиде наступила на источник, который тут же высох, после чего она тут же исчезла. Община сообщила об Сэнчоу, который воззвал: «Эй, упасика!» (т.е. женщина-мирянин)1.
Так он прокричал три раза, и дух появился. Сэнчоу обратился к ней, сказав: «Община монахов в своем следовании Пути должна была бы приложить больше рвения». Женщина топнула ногой по иссохшему источнику, и вода тут же забила вновь.
Время от времени [Сэнчоу] именно таким образом демонстрировал удивительно глубокую силу понимание подобных явлений
После этого направился он в округ Хуэйчжоу, в горы Западные Сиваншань, где практиковал ранее упоминавшиеся методы созерцания. Как-то он услышал, как сцепились два тигра, причем рычали так, что их рев сотрясал горы, он же просунул между ними свой монашеский посох, тигры отпустили друг друга и разбежались
А как то еще обнаружил он на своей лежанке два свитка неких текстов о бессмертии. Сэнчоу же сказал: «По своей изначальной природе следую я путем Будды. Какой же смысл в том, чтобы держаться за этот мир и продлевать свою жизнь?». Стоило ему произнести эти слова, как тексты тут же исчезли. Да и вообще, все его отношение к явлениям из потустороннего мира было именно таким»2.
Что следует из этих «чудесных» описаний?
Все чудесные способности, которые могут возникать у человека благодаря медитативной практике, надо проявлять только по делу, не демонстрировать прилюдно. Мастер не стремится к «чудесам», а, наоборот, избегает их, так как они смущают сознание. Усмирить дерущихся тигров — в этом благо как для самих тигров, так и для медитирующего монаха. И никто не пострадал.
Надо уважать всех, кто приходит к тебе — будь то духи или люди. Даже духов прогонять не стоит, ведь проповедь предназначена для всех. И для них тоже.
С духами надо договариваться, если чем-то задел их. Но не вступать ни в какие «договоренности», не молится им, не поклоняться и тем более не пугаться. Просто соблюдать баланс отношений. Сэнчоу не извиняется за грубость монахов, он лишь тонко демонстрирует понимание того, почему дух обиделся: монахи лишь имитировали рвение в следовании Пути, но в реальности оказались грубиянами.
Буддийскому мастеру не нужно бессмертие и разные прочие «чудеса» с физическим телом, так как это отвлекает от реального самосовершенствования. Но жизнь может подкидывать множество искушений, например, «тайные рецепты бессмертия», и здесь чистота сознания проявляется в способности отказаться.
В общем, не стоит отвлекаться на разные чудеса, догматические споры и грубости, это лишь мешает действительному самосовершенствованию.
1 Упасика (優婆夷 , санскр. upasika), женщина-мирянин, которая «приняла три прибежища» и соблюдает пять заповедей (не убивать живых существ, не воровать, не совершать сексуальных проступков, не лгать, не принимать опьяняющие вещества)
Буддизм ассоциируется с покоем и предельной чистотой, которая должны вызывать только приятные чувства. Однако ранняя буддийская медитация заметно отличалась о тех систем, которые известны нам со времен «классического» буддизма периодов Тан и Сун. Предполагается, что существовало два основных метода медитативной практики: первый, сосредоточение на дыхании (аньна баньна, санскр. ānāpāna 安那般那) и второй, «созерцание нечистого» или «созерцание загрязнений» (буцзин гуань 不淨觀1).
Дыхательная медитация предписывала сосредотачиваться на «выдохе (āna) и вдохе (apāna)» , то есть практиковать контролируемое дыхание и в ряде случае считать дыхание2.
При втором способе медитирующий сосредотачивался на содержании того, что очевидно противно обычному человеческому взору и сознанию, например, созерцал разлагающийся труп, собственные испражнения или слизи, что должно было позволить преодолеть условности бренного мира и вывести сознание за пределы конвенций «допустимого-недопустимого», чтобы окончательно избавить человека от желаний (тань 貪, санскр. rāga) — важнейшего компонента, который мешает очищению сознания человека. Помимо этого «нечистыми» объектами для медитации считались родительское семя, женское лоно, девять проходов для выделений, отдельные части тела, а также труп, изъеденный червями.
Основу такого типа медитации составляет созерцание девяти стадий разложения мертвого тела или «девять проявлений» цзюсян (九想 или 九相): vyādhmātakasaṃjñā — распухание; vinīlakas — приобретение телом синюшного; vipadumakas — его разложение; vilohitakas — его кровь и т.д.; vipūyakas, его выделения и гниющая плоть; vikhāditakas — его пожирание птицами и зверями; vikṣiptakas — его распадение; asthis — его кости; vidagdhakas — сожжение тела и превращение в пепел.
Очевидно, что оба способа медитации тяготели к индийским источникам (частично мы можем встретить систему медитации на «нечистом» в тибетском буддизме), но были мало приемлемы для «социализированного» китайского буддизма, так как это нарушало традиционные китайские нормы, касающиеся тела. Зато дыхательная медитация стала весьма популярной в Китае, так как не нарушала социальных норм, к тому же была очень близка к даосским дыхательными методам, таким образом уже в самой изначальной точке произошло сближение буддийский и даосских техник3. Не исключено, что даже весьма популярные в раннем буддизме первые переводы буддийского миссионера Ань Шигао (II в.), касающиеся именно дыхательной медитации, были переведены в ответ на запросы китайской публики II-III вв4.
1 Тан Юнтун. 湯用彤 Хань Вэй лян цзинь наньбэйчао фоцзяо ши (漢魏兩晉南北朝佛教史История буддизма в периоды Хань, Вэй, двух Цзинь, северных и южных династий), в 2 тт. Тайбэй: Фогуан шуцзюй (1938), 2001, т. 1, с. 116— 117
2 Важнейший трактат по методике аньна баньна — текст «Аньнабань шоу и цзин» 大安般守意經 — «Сутра о сбережении мысли через дыхание»
3 Maspero A. Le Tao ̈ısme et les religions chinoises. Paris: Gallimard, 1971. 48–49; 436–438.
4 Ch’en, Kenneth. Buddhism in China. Princeton: Princeton University Press, 1964. p. 47.
Истинный чиновник в Китае всегда живет второй, внутренней жизнью, где царствует романтизм, поэзия, философские размышления, несогласие с реальностью. И именно эта — другая жизнь духа — и помогает выжить сознанию и телу в жёсткой действительности вечной необходимости служить господину.
Ван Чанлин (698—757) родился неподалеку от современного города Тайюаня, в провинции Шаньси. Прозвали его Лунцзи — «Знак дракона» 龙标 по имени местечка, в провинции Хунань, куда он был сослан с понижением и где провел последние годы
Это замечательный, уточненный поэт период Тань — современник знаменитых поэтов Ли Бо, Ду Фу и Мэн Хаожаня.
И он прошел почти тот же путь: сочетал невысокую чиновничью должность с чудесной поэзией, служил честно, впал в немилость, был сослан и погиб во время восстания Ань Лушаня в возрасте 61 года в районе городе Бочжоу (亳州) в провинции Аньхой
В молодости он был беден, и чтобы поддержать себя, занимался земледелием. В 30 лет он сдает экзамен на чиновничью должность цзиньши (进士) и затем занимает пост Первого секретаря в уездной канцелярии. Около 713 г. переезжает в столичный город Чанъань, а потом перебирается в город Цзянин (江宁) — ныне Нанкин, где был управляющим уезда. Его ссылают из-за какого-то навета. А он в 756 г. отправился в странствия на плоскодонной лодке из городка Лунцзи на восток, сочинив прекрасный и при этом грустно-тоскливый цикл поэзии. Больше всего он прославился своими «пограничными стихами» ( бянь сай ши 边塞诗) — описывал события на северо-западных окраинах Китая.
Писал обычно в стиле «ци цзюэ» (七絕) — короткие стихотворения в четыре строки по семь иероглифов в каждой
Это не основное его стихотворение — просто красивое. Удивительно мастерство рисовать пейзаж и ощущение от него через поэтические строки
«Пирую в южной беседке»
В реках студеных дикий лес отражен. Над беседками — свежесть и чистота сгустились. Вот гости из царства Чу, в отдохновении пируют, В покое расселись, в золоченые флейты играют. Я же пьяным весь день брожу по горам, Пока тьма не придет и облака не вернутся в горные гроты. Над башнями городской стены клубится бескрайний туман, Обезьяны и птицы — настороженны и унылы. Все, что есть вокруг меня, — словно «шелковые нити и шнуры», Старательно мне какой-то приказ отдают. И вот уже отправился я по делам — навещаю правителя у Восточного ручья, С утра и до ночи к нему путь прорубаю.
Шелковые нити и шнуры — имеется ввиду императорский указ (из «Ли цзи»: «Слова правителя словно шёлковая нить, исходят из него словно шнуры»)
